7 февраля 2002

Очень просто любить народ в целом, куда труднее полюбить отдельного человека. Тут уже начинаются подробности. Разные конкретные детали. Иногда неприятные.

Этот человек, например, явно не привык пользоваться дезодорантом. И от него, извините, пахнет потом. Нет, что не говори, народ в целом любить куда приятней. А вот эта группа людей требует пенсию. Они брызжут слюной, размахивают руками, у них некрасивые морщинистые лица. Они перебили меня, как раз, в самый ответственный момент. Как раз тогда, когда я собрался говорить о любви к народу, когда ко мне пришли самые важные и нужные слова.

А вот этот человек тяжело болен. Из под него надо выносить утку. Лучше я буду сильно-сильно любить народ, чем выносить из под кого-то утку.

Вообще, когда выпьешь, то любить народ легче. Все как-то сразу становятся милыми и симпатичными. Сразу хочется вспоминать, как мы выстояли и победили.

Но нельзя же пить каждый час и каждую минуту. Воли иногда не хватает. Ну, нет воли совсем – хоть тут тресни. И думаешь иногда: «А гори оно все огнем». Ну, чуть-чуть лучше, чуть-чуть хуже – какая разница?!»

А иногда воля есть. Ой-ой-ой, сколько воли. И думаешь: «Нет, тут можно еще лучше сделать».

А мне говорят: «Вы придираетесь, Лев Юрьевич! Ну чего вы придираетесь, Лев Юрьевич? Ведь и так уже достаточно хорошо». А я вовсе и не придираюсь. Просто у меня достаточно воли. И я ее применяю. Могу даже с кем-то поделиться.

В этом , наверное, и есть смысл жизни. Что бы делать так хорошо, насколько это возможно. Вернее так, каждый предмет, пока он не появился, живет в голове, в твоем мысленном образе. И вот пока ты его делаешь, рождаешь, ты его с этим образом постоянно сравниваешь. И вот когда он с этим образом полностью совпал, значит, он уже полностью возник. Окончательно родился. Так и программа. Так и отдельный репортаж. Или что-то еще.

Я вообще-то максималист. По большому счету мне ничего почти не нравится. По большому, подчеркиваю. А так, по маленькому – конечно. И это – ничего. И это. Если я равнодушен к человеку – могу и похвалить. Что мне стоит. Я его, может, больше не увижу. Не соприкоснуться наши жизни, не чиркнут друг о друга. А если я к человеку не равнодушен – то держись. Могу и приложить. И очень, знаете, больно.

Вот и к себе я тоже не равнодушен. И поэтому себе сильно не нравлюсь. И настроение от этого у меня часто плохое. Хотите верьте, хотите нет - от этого. Например, мог бы быть и пообразованнее. С языками опять же. Дикция. В спортзал ленюсь ходить. Ну, и так далее.

В результате постоянно стремлюсь доказать, что я лучше, чем есть на самом деле.

Примеры? Пожалуйста.

Впервые поднялся в горы, когда мне было лет 46-47. то есть не так давно. Посмотрел вниз – батюшки! Да разве человек в здравом уме съедет с этакой верхотуры. Посмотрел вокруг: все катаются, и стар и млад. Старики под 80 катаются – и ничего. Не боятся… Что ж я думаю, хуже них, что ли? Итак, знаете, помаленьку, полегоньку взял и поехал. Потом и совсем раскатался. Не без помощи инструктора, конечно. Грегори его звали. Парень из Колорадо.

В общем, вот так.

А иногда, ну совсем нет воли! Просто никакой!