24 октября 2001
… А из головы все не выходит Саша Аронов.
Александр Яковлевич.
Вот человек, в трамвае едущий,
Наверно, он сошел на следующей.
А тот, по улице идущий,
Уже сошел на предыдущей.
Вот и Саша Аронов сошел с трамвая.
Высшее одиночество челокека, когда он все узнает только из газет.
Открыл газету, и прочитал, что Саша Аронов умер, нет его больше.
Весна – пора простуд и грязи.
Тем отличается от зим.
Как говорящий магазин,
От говорящих магазин.
Мы с ним выпивали. Довольно часто. Тогда в 80-е в годы застоя, это была распростоненная форма досуга в редакциях различных газет, что ж говорить о Молодежке, о “Московском комсомольце”.
Гардеробщик внизу, на первом этаже издательского комплекса жаловался что со всех этажей московских изданий выгребают целые горы пустых бутылок. А из “М.К.” еще и презервативы.
Любовь и алкоголь.
Хмелел он всегда быстро.
Однажды мне довелось доставлять почти бесчувственное тело (репетиция похорон) из дома журналистов в его крохотную коммуналку, в Тушино, кажется. (Отдельную квартиру он получил чуть ли не лет за 50). Помню чувство раздражения на партнеру по застолью и коллегу, смешанное с чувством гордости, не кого-нибудь везу, а классика.
Он и был классик. Классик, которого знали по одному стихотворению и по колонкам в “Московском комсомольце”. Да еще по песенке из кинофильма “С легким паром”.
“Если у вас нету дома,
пожары ему не страшны.
И жена не уйдет к другому,
если у вас, если у вас, если у вас нет жены.”
А колонку про телевидение он стал писать из-за лени. Он был ленив и талантлив, как Дельвиг. Саша уже имел право не мотаться по заданьям, как рядовой репортер, а спокойно сидеть дома перед телевизором, чтобы потом в конце недели поделиться с читателем увиденным. В последствии и это ему надоело, и не пыльную в общем – то работу он иногда выполнял спустя рукава. Практически он стал родоначальником жанра, который сегодня называется – телевизионной критикой, но то что у него было остроумно, едко, порой блистательно, в опусах его эпигонов выглядит унылым и бессмысленным брюзжанием.
И первая книга у Аронова появилась так же поздно, как и отдельная квартира, когда книгам не очень то и радуешься; где – то тоже под 50. Называлась она, кажется “Островок безопасности” .
В последние годы, мои телевизионные, а его по-прежнему газетные, “московско-комсомольские” мы и не виделись, доходили какие-то слухи , что он ударился в иудаизм, носит ермолку. Не очень то верилось, потом, кто-то где-то сказал, что его разбил инсульт. Однажды позвонили из “Коммерсанта”, просили поздравить Аронова с круглой датой, что я сделал с огромным подъемом – никогда мне не забыть его великолепные уроки жизни и журнализма.
И вот…
“Остановиться, оглянуться на том последнем этаже, на том случайном этаже, где нам приходится проснуться”.
Что за неделя такая несчастная: умер Георгий Вицин, умер Павел Бунич, какая-то сволочь ударила отверткой Васю Уткина, он в Склифосовского, бедный Вася, в спину отверткой…
Но зато, зато…
Сегодня родился Аркадий Райкин, помню как мать тащила меня 14 летнего на Райкина, последний концерт в Москве, в старом театре Эстрады на Маяковке, потом там был “Современник”, а я не хотел идти, упирался, какие-то девочки меня ждали, друзья, спасибо матери уговорила, дурак был бы если бы не пошел.
Так вот сегодня родился Аркадий Райкин, и может быть родился и другой Райкин, которого мы не знаем, еще не ведомы нам, не известный, родился, издал первый крик. А может быть и не Райкин, а новый Довлатов, Бродский, Смоктуновский, Андрей Миронов, или кто-то еще такой же яркий и ясный…
С днем рождения тебя, малец!..